Друзья, по техническим причинам мы не делали 8 июля видеозапись проповеди о. Александра. Но благодаря нашей прихожанке Юлии Гульянц у нас есть ее расшифровка. Вот она.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Аминь.
Мы примерно в одно и то же время лета слышим это короткое Евангелие от Матфея об исцелении расслабленного жилами. О том, что Христу приносят человека, который лежит на кровати и не может встать, и Спаситель говорит ему: «Отпущаются тебе твои грехи». Люди начинают смущаться, как Он может это делать, и тогда Спаситель словом поднимает его с постели.
Обычный наш акцент в размышлении об этом Евангелии приходится на то, что вот какие книжники нехорошие, а как Спаситель их посрамил, одним словом все поменял. А я предложил бы вот о чем сегодня совместно поразмышлять. Книжники очень хорошо в отличие от нас с вами знали Священное Писание. Мало кто из нас может похвалиться, что так знает Священное Писание, как знали книжники. Поэтому для них услышанные от кого бы то ни было слова: «Отпущаются тебе грехи», — были не просто дерзостью, не просто чем-то совершенно недопустимым, но немыслимым.
Представим себе, помимо всего прочего, эту картину на бытовом уровне. Допустим, вы лежите без всякого расслабления жил, врач пришел послушать вас, горло посмотреть, еще чего-нибудь сделать, и вдруг он говорит: «Тебе прощаются твои грехи». Как вы в первую секунду к этому отнесетесь? С большим подозрением. Вы решите, что он сумасшедший, вы решите, что он сам пациент, но просто по другому профилю. А Христос не был непререкаемым авторитетом для жителей Иудеи. Многие шарлатаны ходили по Святой земле. Многие из тех, кто выдавал себя за пророков, эту свою псевдопророческую харизму весьма талантливо монетизировали.
Эти все люди — были. И что же выходит, что такая предусмотрительность книжников, она, в общем, верной была или нет? Мы же знаем, например, из святоотеческой литературы, что если вам во сне придет какой-нибудь прекрасный ангел или человек, лицом похожий на Христа, вы этому сну не доверяйте, потому что скорее всего за этим таится бес, и лучше Христа принять за беса, чем беса принять за Христа. Об этом твердо говорят святые отцы.
В чем здесь дело?
Вся эта предусмотрительность, все это внимание, вся эта строгость — это все имело право на существование, если бы не было того, что он поднял с кровати расслабленного жилами.
Эта картина абсолютно отражает то, что каждодневно у нас происходит в Церкви. Это на самом деле рентгеновский снимок происходящего в Церкви. Есть очень много людей, выполняющих все. Этих людей на самом деле даже большинство. Они все делают, как надо, все правильно, и слова случайного или уж, упаси Боже, еретического, ошибочного никогда не сорвется с их уст, но они не поднимают расслабленного. Никто почти никогда не поднимает расслабленного.
Всякая правильность, всякая праведность, всякое поведение по Евангелию определяется одним: «Вы узнаете их по их плодам». И добавим здесь: или по их отсутствию. Я уже не буду говорить, что Апостол вводит прекрасный образ барабана, пустого изнутри. Если я все умею, и веру всю имею, и горы могу двигать, но не имею любви, то я как пустой барабан. Звук есть, шум есть, видимость действия есть. Плода нет.
Тысячу раз более прав во Христе ошибающийся, ищущий, что-то понимающий неверно, но стремящийся к своему Спасителю, чем правильный, и все делающий вовремя, и абсолютно считающий себя в духовной безопасности, но живущий внутри вакуума. Туда не доходят беды, туда не доходит неустройство, но и счастье туда не доходит тоже, и радость о Боге туда не доходит тоже.
Церковь никогда не представляет собой что-то устоявшееся раз и навсегда. Почитайте, что пишут святые отцы, посмотрите решения Соборов Вселенских, вспомните, хотя и мифологическую, но очень важную для нас подробность жития святителя Николая — до драки с Арием доходит. Это не может сделать член бюро парткома, который твердо понимает, как себя надо вести, он потом куда надо напишет, и этого Ария переведут на более малозначительную работу. Не так сделал свт. Николай. Он подошел и пощечину дал. Даже если это миф, а это миф, это отражает то, что Церковь поощряет и одобряет. Я не призываю каждого из нас налево и направо раздавать оплеухи, но к неравнодушию бесспорно призываю.
Мы все время обсуждаем малозначительные вещи и им посвящаем огромную часть своего внимания. Мы все время сосредотачиваемся, как правило, на обрядовых вещах. они крайне важны, но не к ним сводится жизнь во Христе. Представим себе — к Спасителю приносят расслабленного, а Он говорит: «Сегодня суббота, и после 11 нельзя». Этого бы ничего не было, и Христа, как мы Его знаем, не было бы, если бы Он поступал таким образом.
А эти люди будут продолжать говорить: «Он хулит». И кто хоть чуть-чуть начинает и в наше время тоже более ярко высказывать свои позиции, свои взгляды, мы его готовы заподозрить. А подозрительность — не христианское чувство. Заподозрить… А почему мы не хотим с этим человеком вступить в полемику, в диалог? Если мы не согласны, давайте: вот стол, вот аргументы.
Я как священник с 20-летним опытом с горечью должен вам сказать, что основной метод взаимодействия со мною людей, которые со мною были в чем-то не согласны, если это несогласие носило принципиальный характер, состоял в написании анонимных писем в вышестоящие органы. И эта советская чудовищная повадка, которая многими воспринимается как признак гражданской бдительности, уравнивает нас с людьми 37-го года. Кто писал? Кто, будучи не в состоянии полемизировать, — поленом по голове? Кто это делает?
Вот и здесь, в этом Евангельском рассказе: «Он хулит», — это уже готовый оформленный донос, осталось его подписать или не подписать и отправить. Если бы Спаситель не был Богом, не известно, как бы развернулась эта ситуация. И потом все те же самые люди (ситуация развернулась иначе — воскрешен, исцелен болящий) аплодируют — мы очень легко к этому переходим. «Дадим славу Богу, который дал такую власть человекам», заканчивается этот евангельский отрывок. Это все не о событиях тогда, это о событиях сейчас, это о ситуациях, которые происходят с каждым из нас.
В этом смысле любую страницу Евангелия откроешь — оно потому и Священное Писание, потому что оно никогда не становится книжкой для исторического чтения. Ты обязательно найдешь то, что относится к тебе здесь и сейчас, и именно к тебе лично.
Поэтому нужно и можно ошибаться, нужно и можно искать, нужно разбираться. Не существует в христианстве того вопроса, которым мы себя мучаем, священников мучаем, и всех вокруг — а можно ли то-то и то-то? Апостол на этот вопрос уже давно ответил — все мне можно, но не все мне полезно.
Вопрос стоит в другом: «Как поступить, чтобы»? Как поступить, чтобы быть Божиим? Ответы на этот вопрос находятся на путях действия, а не сидения дома и тоскливого размышления со свечечкой и чем-нибудь еще.
Христианство — всегда действие. Христианство — всегда действие, вектор которого обращен к Спасителю. И вот тогда дадим славу Богу, давшему власть такую человекам.
Аминь.
