Дорогие братья и сестры! По вашим просьбам, публикуем отрывки проповедей нашего отца-настоятеля первой недели Великого Поста.
У каждого из нас есть свой «дневник» Великого Поста, где каждый день мы можем поставить себе «плюсики» или «минусики» по уроку «утончение души через физическое ослабление и немощь» (как определил цель говения в своей проповеди наш настоятель прот. Александр Абрамов).
Однако отчет общины можно видеть лучше всего как раз в словах проповеди священника. Наши отцы Александр и Павел, а также алтарная братия служили в эту неделю каждый день с 7:30 утра до полудня и позже, а также, как и вся Церковь, читали Великий покаянный канон Андрея Критского каждый вечер с 18:30, чтобы все могли после работы или до начала будничного дня «заглянуть» на службу в храм хотя бы ненадолго…
Понедельник,
«Как странно может показаться многим, что христиане ожидают времени начала поста — ведь это время когда ты сам на себя накладываешь обязанность совершать усилия, непривычные для тебя. Никто не может тебя заставить поститься, посмотрев в твою тарелку или в твои мысли о ком-то, никто не может тебя заставить ходить в церковь и отказаться от страстишек, но человек берет на себя искреннее усилие и с каждым днем ощущает все большую и большую радость…»
Вторник,
«Вот удивительно…ты приходишь на первую службу…первые поклоны, ноги ноют, раздражаешься, спать утром хочется, устаешь, не понимаешь, к чему вся эта тягота и неужели нельзя было как-то все это проще устроить, — потом тело начинает тебя слушаться. Позже чувствуешь, что ты собираешь уже себя воедино, что ты чуть больше становишься настоящим человеком, причем не только таким, каким тебя призывает стать Бог, потому что обычно мы эти слова пропускаем мимо ушей, а таким, каким нам и самим больше нравится — ведь все мы проверяем на самих себя. Чувствуем, что происходит умножение силы, что мы способны уже и гнев укротить, что способны уже более мудро посмотреть на порой очень непростые ситуации с людьми. Тогда приходит осознание, что пост не проходит для нас даром.
Нас в посте объединяет одно — мы это делаем добровольно и все мы хотим хоть немного измениться. Ведь все мы входим в пост с разным настроением, переживанием, состоянием и возможностями. Ведь все мы можем сказать, посмотрев на свое сердце и сердце других людей, что и так все очень неплохо. И жить так, как мы живем, в общем-то, неплохо. Но дело не в оценке «плохо-неплохо», можно жить очень неплохо и быть совершенно не Божиим человеком, и наоборот. Божий человек — это человек счастливый, кто видит, что Христос его никогда не оставит ни при каких обстоятельствах. Наступает момент, когда и Христу тяжело, и его надо не оставлять. Это время, когда Бог просит человека сопутствовать ему в его несении Креста. Это наша малая попытка откликнуться на то, что сейчас человек нужен Богу, а не наоборот, так как наоборот — это само собой разумеющееся.
Мы, конечно, можем сказать, что все это литературные обороты и внутренне произнести «Боже, я хорошо к тебе отношусь, ты тот мой внутренний регулятор совести, который я ощущаю, но давай оставим все рассказы о том, как Тебе плохо. Тебе не может быть плохо — Ты же Бог». Вот сейчас смерть и гроб предстоят Богу и нужно, чтобы эту тяготу, которую на Него человечество возложило, мы взяли как Его стадо на себя хоть немного, чтобы мы окружили Христа и не рассеялись, окружили и были в созерцании сердца, а не в веселье…«.
Среда, утро,
«Я стараюсь не есть и ходить на службы. Однако тягота не спадает, а будто усиливается. Я чувствую, что я не справляюсь с тем, что в душе происходит смятение: меня раздирают противоречия, мне тяжело слушать монотонные чтения, мне сложно вставать и ложиться, а Церковь будто бы говорит совсем не о том, что меня волнует.
А Церковь предлагает „поститься постом приятным“. Встает вопрос: либо Церковь говорит о чем-то, что неважно, либо надо разбираться. Приятность поста не имеет ничего общего с приятностью удовольствия. Это как раз очень просто себе доставить: немного времени нужно и денег. Однако все удовольствия никогда до конца не могут удовлетворить человека: получил одно, хочу другое и т.д. по цепочке.
Церковь говорит о радости победы над собственной немощью. И вот когда первые опасения возникают, что мы не справимся, что мы разочарованы — в этот день за время поста первый раз Церковь выносит Чашу Причастия и этим говорит: „Христа диавол искушал, неужели нас не будет? Но перетерпите это непонимание и раздражение, и Бог даст вам силы. Не смущайтесь и перетерпите, с нами Бог!“. Недаром самые покаянные чтения во время поста прерываются торжественным песнопением „С нами Бог!“. Давайте не будем врагу позволять нас отбросить от того, ради чего входили в пост — ради Бога и совершенства себя…».
Среда, вечер,
«То обличение, которое на протяжении двух дней поста простирает к нам Андрей Критский, достигает какой-то удивительной глубины сегодня. «Я растлил свою первозданную красоту и лежу наг и мне стыдно». Наша с вами проблема, однако, лежит еще глубже, чем мог представить прп. Андрей Критский, когда писал свой Великий покаянный канон: «я лежу наг и мне не стыдно», «я не вижу, что я лежу наг», «я не знаю, что я там растлил». Все эти три вещи ставят нас перед Богом как людей, ставших душеубийцами. Конечно, подавляющее большинство из нас хорошие люди или «как все» и вряд ли кого-то убили. В этом как раз и есть корень проблемы — мы считаем себя относительно благополучными. Андрей Критский далее говорит: «И ты, все это совершая, оказался вне спасительного ковчега». А наша жизнь проходит совсем не в размышлениях о спасительном ковчеге, проходит в абсолютно иных измерениях, где нет времени подумать о том, что Бог нам хочет сказать.
Сегодня, когда читался канон, все время возникали имена тех или иных праведников и греховных людей. Я, к сожалению, уверен, что мы пропускаем эти имена мимо слуха, полагая, что речь просто идет о неких благочестивых образах, которыми Церковь хотела нам что-то доброе сказать. А ведь этими образами не абстрактная Церковь что-то «хотела сказать», а сам Бог через прп. Андрея с нами разговаривает. Дело даже не в языке, на котором написан этот канон, — дело в образе. «Церковь что-то древнее вспоминает и это, наверное, что-то хорошее о ценностях» — возможно, так мы мыслим, когда читаем или слышим что-то не до конца ясное нам. А еще века четыре назад эти образы пронзали людей чувствами то стыда и покаяния, то радости и надежды.
Почему так происходит? Потому что теперь мы живем по принципу потратить «некоторое время на Христа». Но Бог согласится только на то, чтобы вся наша жизнь была дорогой к Нему. Это не значит, что нужно отказаться от личной и профессиональной жизни. Это значит, что Христос каким-то образом должен быть допущен нами в самую сердцевину нашего существования, туда, где Его сейчас, чаще всего, нет, и где уже очень давно находимся мы сами и наше «я». И если Бог нас благодатью не коснется, то сами мы полнотой себя с Христом обычно поделиться не хотим. Но вот наступает пост — время наших усилий. Уже сейчас, если мы чувствуем усталость и тяготу, — это первые хорошие признаки того, что мы чуть больше, чем обычно, стали молиться, чуть больше, чем обычно, стали делать что-то для Бога и не откликаться на свои капризные внутренние запросы».
Четверг, утро,
Пройден первый раунд потерь понесли искушений уже успели с кем-то поругаться с кем-то помириться на что-то обидеться а церковь нам сегодня рассказывает о том, как Пост будет дальше продолжаться и что в него прибавится. Рассказ вот о чем: не будем Господи богопротивниками у Владычного Креста и им Ты нам постную пищу усласти. Когда нам кажется, что все нам так горько, все беспросветно и тяжко, Церковь нам приводит на ум Владычный Крест и говорит, что этот Крест способен нам постную пищу усладить, потому что, когда мы принимаем Христа на Кресте, мы хотя бы отчасти причащаемся Посту Христову и соучаствуем в Его несение Креста.
Когда мы постимся, нам гораздо проще понять, как себя чувствовали ученики, которые постоянно были со Христом, были когда Его всюду изгоняли и пытались оболгать, когда сами ученики не имели в себе мира и вечно метались вопросами кто из них главный, кому какое место принадлежит… И вот Христос вынужден был тратить Свое столь краткое земное время на то, чтобы всех их умирить и упокоить — вот мы отчасти и есть такое же стадо просто спустя 2000 лет — мы также тратим время на пустое и часто отсутствуем и отходим в сторону от Бога. Но есть то, что нас объединяет — мы все же Его ученики и вокруг Него стремимся собираться.
И если Он говорит, что ничего другого для нас не придумано для спасения, как только последовать за Ним во Кресте, то мы попробуем это сделать. Конечно, тот крест, который он нам предлагает, несопоставим с Его собственным Крестом, но тяготы этого даже малого креста мы за эти 4 дня уже почувствовали. Не только есть и спать хочется, не только ругаться хочется, но еще и духовные сомнения так и раздирают. Здесь стоит вспомнить, что и Спасителю в какой-то момент стало по-человечески страшно, и Он стал молиться: «Отче, если это возможно, то пусть минует Меня эта чаша». Мы же не будем молиться, чтобы чаша нас миновала, так как теперь знаем, что Чаша Христа из мучительной чаши стала для нас спасительной Чашей…
Четверг, вечер,
При огромном количестве песнопений и канонов Церкви — канон Андрея Критского особенным образом выделяется; так, что его чтение полагается в самый ответственный период Великого Поста, а для того, чтобы его прочитать устанавливается особое время на службах. Дело в том, что это пение и чтение как никакое другое беспощаднейшим образом ставит человеку диагноз его духовной болезни. Исследуя каждую сторону нашей души, творец канона, Преподобный Андрей, обращает внимание на то, о чем мы очень часто не задумываемся. Да, мы знаем о своей греховности и наиболее грубых бесах, которые нас одолевают. Но Преподобный Андрей нам говорит о таких вещах, которые находятся вне нашего сознания.
Как вчера мы слышали неожиданное слово, обращенное к человеку молящемуся и кающемуся: «Душа, ты была ласкосердствующей». Ласкосердствующей — это означает излишне мягкой и нежной, слишком сюсюкающейся с самим собой. И вот это изнеженное отношение нам очень свойственно, особенно по отношению к нашим собственным грехам. Мы хотя и склонны себя обвинять в своих грехах, особенно в минуты какого-то эмоционального подъема, но еще более склонны себя убаюкивать. «Ну, когда это еще все будет, о чем там говорится…» — мы думаем так или даже и так не думаем. Мы просто вообще об этом не думаем и вытесняем это из своего сознания.
«Страстями затушена свеча» — говорит нам канон. Свеча души у нас затушена. Иногда маленький робкий фитилек этой свечи горит, иногда снова гаснет. Сейчас дано удивительное время, чтобы этот фитилек почистить, зажечь эту свечу. Человек так устроен, что мы досадуем на то, что для нас является наиболее полезным, а радуемся тому, что для нас является наиболее вредным. Мы досадуем на Пост, потому что он тяжкий и кажется нам, что болячки наши обострятся и будет нам хуже. Мы досадуем на Церковь, которая дает нам продолжительные богослужения и это неудобно для нас, а им еще и конца не видно, так как это только начало Поста. Мы досадуем на себя, что решили что-то делать хорошее, а это не получается пока. А на самом деле этому всему надо радоваться как если бы человеку, который пришел с улицы в ужасной грязи включили бы душ и дали бы возможность вымыться, а при этом еще и сказали бы, что водой можно пользоваться неограниченно. А мы, со своей торопливостью, не хотим отмыться как следует, а думаем, как бы быстрее комфортное и удобное полотенце набросить и пойти «своими делами» заниматься. А нет этих дел сейчас — это все фикция, а главное сейчас отмыться!
Главное дело — это снова отчистить фитиль свечи. И главное, что мы верим Христу, верим, что Он не стал бы нас здесь собирать, чтобы сказать, что свеча уже негодна к употреблению, что ее можно уже только в ящик бросить. Эта свеча может гореть и будет гореть. Господи, помоги нам в Тебе укрепиться и от души помолиться Тебе этим Постом, помоги какой-то дар Тебе принести и не отчаяться. Если одна свеча загорится, вторая, третья, то весь мир засветиться и станет ближе к Богу. Есть традиция, когда люди на Вербное воскресенье уходят из храма, они несут иногда даже зажженные свечи и закрывают их от ветра, чтобы принести в дом свой. Вот давайте также бережно принесем свои зажженные свечи души Богу.
Пятница, вечер,
С днем памяти Феодора Тирона и, главным образом, с принятием Святых Христовых Таин Преждеосвященных Даров!
В нашем храме сегодня впервые совершили эту Литургию так, как ее совершали в ранние христианские времена, то есть вечером. Потому что и по форме и по содержанию это богослужение вечернее. Особенным образом трогают слова «Свет Христов освещает всех», когда богослужение совершается вечером. Мы стоим в полутьме храма, за окном смеркается, и возносится свеча от алтаря Христова. Священник осеняет ею верующих и провозглашает «Свет Христов освещает всех!», потому что это единственный свет, который никогда не прекратится, который светит вне зависимости от того, вечер или утро. Сегодня особым образом ощутилось, когда мы собирались на эту Литургию, что церковная община является самой полной и совершенной Церковью христовой и в ней есть все для спасения. Никто нас насильственно не собирает, у всех из нас есть обязательства, дела и много чего есть.
Но к Агнцу Божиему приходят люди — это то, что оправдывает все наше существование. И уже не имеет значения, какими грехами пронизаны все внешние системы. Есть Христос, ради которого мы все же что-то стараемся делать и берем на себя хотя бы маленький подвиг Поста. И сегодня возникло сильное чувство, что мы собирались, чтобы Христа сегодня охранять; как охраняют младенца, когда он маленький, как охраняют любимого, когда он устал, ранен или спит. Мы собрались для того, чтобы к Христу придти и в этот момент сочли это самым важным, хотя у каждого из нас было немало искушений между нашим сегодняшним причастием и Христом. Мы здесь собираемся как в древности собирались христиане, как собирались эти люди вечером, потому что это время, когда мы можем более глубоко помолиться, это время, когда человеческим телом овладевает усталость и энергичной суеты в нас становится поменьше, как и способности ко вращению сумбурному. И Христос нас ждет. Мы собрались. Это великое дело! Собирание общины, Церкви, своего сердца. Спасибо, что вы все сегодня пришли к Богу, который ждет нас; ждет, что в нашей душе Он будет чувствовать Себя как дома, что это не будет дом с покосившимися дверьми и разбитыми окнами, что там будет тепло.
А чтобы подсластить первые самые тяготные дни Поста, Церковь готовит и освещает сегодня колево. Уже забыты исторические обстоятельства, которые вынудили христиан к изготовлению такой еды — один из императоров римских пожелал, чтобы христианам было нечем питаться, и велел окропить всю еду на рынках идоложертвенной кровью. Тогда было сделано колево. Сейчас уже и имя императора известно только историкам, которые занимаются периодам древней и средневековой истории, а колево мы все продолжаем и продолжаем готовить. И вот этим мы чуть-чуть подсластим тяготы первой недели нашего Поста, ведь сейчас самое главное не давать себе слабину. Не давать ощущению, что все уже испорчено, что все сделано наперекосяк на этой неделе, овладеть сердцем. Собирайтесь. Сделайте так, что если даже что-то у нас сделано неверно еще есть 5 недель Поста, есть возможность очень многое духовно успеть. Подкрепляйтесь телесно, и скоро откроется второе дыхание.
